Десант в настоящее - Страница 20

От места падения вертолёта до базы пришельцев оказалось четыре часа быстрой ходьбы. Все перемещения я решил делать только днём, полагая, что у противника достаточно датчиков, реагирующих и на инфракрасное излучение, и на движение, и на металл, к которому, как мне кажется, шары особенно неравнодушны. С этой точки зрения, в ночное время суток мы бы оказались в проигрышной ситуации, когда нас видят, а мы - нет. При этом меры безопасности свелись к постоянной готовности сделать разрез в траве и нырнуть в ледяную воду. Что мы и делаем.

Шары за это время мы наблюдали несколько десятков раз.

В большинстве случаев, они безмятежно скользили на горизонте, но было и так, что противник пролетел на расстоянии двух-трёх сотен метров. Мы не решались рисковать и каждый раз прятались под зелёным ковром. По мере приближения к Базе плотность встреч росла, но признаков, что нас обнаружили, я не видел. Во всяком случае, шары всегда спешили по своим делам, вылетая с Базы и быстро пропадая за горизонтом, либо наоборот, торопились быстрее попасть внутрь и не обращали на нас внимания.

Возможно, наши меры предосторожности и вовсе лишены смысла.

Но я настоял на них, а Василий придерживается роли парня на подтанцовках: из сил выбивается, чтобы помочь, но при этом старательно делает вид, что всё происходящее к нему мало относится - он лишь помогает. Я ему верю. Если бы я всё бросил и повернул назад, он, ни секунды не раздумывая, пошёл бы следом за мной.

Мы провели в ближайшем к Базе оазисе несколько суток, изучая режим активности неприятеля. Сама База - точно такое же нагромождение мегалитов, заботливо укрытых деревьями, как и оазис, из которого мы вели наблюдение. Единственное отличие - узкое, метров пятнадцать, кольцо воды, свободной от травы. Так что Базу противника уместнее назвать островом.

Тем не менее, если бы не монитор, однозначно указывающий положение мешка с консервами, мы бы запросто прошли мимо. Любопытно, что шары взлетают полупрозрачными мыльными пузырями, а плотный золотистый цвет приобретают только на достаточно большом расстоянии от острова. Неужели маскируются? Боятся? Чувствуют уязвимость?

Тогда в чём она, эта "уязвимость"?

Круглосуточное наблюдение: в бинокли - днём, и прибором ночного видения - в потёмках, показало, что противник, как и мы, ведёт дневной образ жизни. Во всяком случае, активность шаров к полуночи замирает, и только после пяти утра вновь начинается движение...

Василий поднимается, я стараюсь не отставать от него. Мы берёмся за отполированные дождём и руками скользкие плечи коромысла и вновь налегаем, в струну натягивая трос. Василий опять проваливается, и мы снова падаем. Теперь уже не до улыбок. Становится понятно, что мешок с топливом за что-то зацепился, и кому-то придётся лезть в воду.

"Кому-то" - это очень мягко сказано. Лезть придётся мне. С весом и габаритами Василия, его выход на поверхность может вылиться в серьёзную проблему.

Я переворачиваюсь на спину и, подставляя лицо дождю, потуже затягиваю шнуровку куртки и брюк. Эту процедуру я проделывал уже столько раз, что руки движутся автоматически. Затем в том же положении, не вставая, перекатываюсь к основанию троса и, придерживаясь за него рукой, головой вперёд вдавливаюсь в чёрную, беспросветную воду.

Здесь, как и наверху, тоже мало интересного. Упругий, из толстой прорезиненной ткани топливный мешок наполовину заполнен авиационным бензином. Я его снял с вертолёта. Как? Спросите об этом у Василия. Он должен лучше помнить. Для меня эта "процедура" прошла одним бесконечным кошмарным сном: вот я собираюсь с духом, чтобы нарушить данное себе обещание не лезть больше в воду; вот с огромным усилием стаскиваю ботинки с ног покойника в пассажирском отделении. Того самого, что пистолет потерял. А вот мы с Василием уже налегаем на свежесрезанную ветку с руку толщиной.

Тогда это коромысло было всего лишь куском дерева. Сегодня - продолжение наших рук, полноправный член команды. С ним даже можно разговаривать. Только он обычно не в духе. Потому и молчит.

Как, впрочем, и мы.

- Это ты по гитлерюгенду соскучился? - спросил меня Василий, когда я предложил устроить пожар на краю Базы.

- Нет, хотел о твоём пионерском прошлом напомнить: "Взвейтесь кострами, синие ночи..."

- Погоди, - невесело сказал он. - Придёт время, я тебе тоже песенку спою.

Тогда меня задело его пренебрежительное отношение к моей идее. Ведь я исходил из единственного достоверно известного нам факта, который заключался в том, что о предполагаемом противнике ничего не известно.

"Значит, - рассуждал я, - необходимо произвести какое-то возбуждающее действие и следить за откликом, который обязательно последует за воздействием, если оно будет достаточно велико".

А чем слаб взрыв тонны авиационного бензина? Конечно, техническая реализация этого проекта, сулящего блестящие в прямом смысле слова перспективы, имела ряд трудностей, но все они были разрешимы. Возвращаемся к вертолёту (это совсем просто!). Демонтируем имеющимся инструментом топливные баки (здесь пыхтеть мне пришлось одному). Находим способ, как дотащить топливо поближе к базе противника (именно этим в настоящее время мы и занимаемся), подпалим бензин и поглядим, что будет дальше. В том, что хоть отклик воспоследует, я не сомневаюсь. Кем бы пришельцы ни были, их не может не заинтересовать фейерверк на пороге своего дома.

Нам повезло. Топливные баки оказались резиновыми мешками. Их демонтаж подарил немало незабываемых минут, но всё обошлось благополучно. Потом повезло ещё раз. Великое "открытие": бензин легче воды! Поэтому проблема транспортировки топливных контейнеров решилась достаточно просто: мы идём по поверхности и тянем за собой контейнеры, которые плывут в воде под травой. На буксировку первого бака ушло два дня. Стояла солнечная, тёплая погода, вселяющая уверенность в успехе задуманного предприятия: после суточной лёжки на "пляже" пары бензина придали мешку упругость и выпуклые обтекаемые формы.